Солдат с рацией за плечами
За форсирование реки Одер наша я стрелковая дивизия стала называться "Одерской", награждена орденом Суворова. Когда я подошел к брату, он уже не дышал. Командир взвода, давая команды расчетам, повторял: — По фашистским гадам — беглый огонь!
Когда противник с 3-х сторон окружил дом и перешёл в контратаку, Корякин, будучи контужен, вынес рацию на себе. Приказом по й гвардейской стрелковой дивизии от 24 ноября года он был награждён орденом Славы 3-й степени. В ходе Березнеговато-Снигирёвской наступательной операции 19—21 марта года, находясь в разведке в районе села Ковалёвка Николаевской области на правом берегу реки Южный Буг гвардии сержант Корякин под сильным огнём противника держал устойчивую связь командира роты с командиром дивизии.
Когда прямым попадание снаряда рация была разбита, а Корякин был ранен, он встал в боевые порядки пехоты. В течение двух суток в условиях непрерывного боя он уничтожил 6 солдат противника. За мужество и героизм в бою за Ковалёвку и за обеспечение командира роты беспрерывной связью приказом по 79 гвардейской дивизии от 28 марта года он был награждён орденом Красной Звезды.
Гвардии сержант Корякин в конце августа года одним из первых переправился через реку Висла в районе города Магнушев в условиях сильного авиационного налёта, сохранил материальную часть и, прибыв на НП дивизии, обеспечил командованию бесперебойную связь со своими частями и с соседними дивизиями. При отражении контратак противника уничтожил 10 солдат. Приказом по 8-й гвардейской армии от 3 сентября года он был награждён орденом Славы 2-й степени.
В апреле года, в ходе боёв за Берлин , гвардии старший сержант Корякин был тяжело ранен, но поля боя не покинул, продолжая выполнять боевую задачу. В июне года Корякин был демобилизован, вернулся на родину. Работал монтёром в Паломохинском радиоузле. Материал из Википедии — свободной энциклопедии. В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см.
Пространства имён Статья Обсуждение. Просмотры Читать Править Править код История. Скачать как PDF Версия для печати. Терпкий запах кардамона заставил меня ненадолго отвлечься от тяжелых мыслей. Поблагодарив хозяина, я прошел в номер. Не знаю, был ли он действительно лучшим.
Мне на тот момент подошло бы все, что угодно. Кондиционер работал исправно, а из комнаты имелся выход во двор. Прямо за ним начиналась пустыня. Я бросил рюкзак на кровать и достал из него Леин рисунок. Теперь у меня появилось время более детально рассмотреть его. Первый раз, из-за волнения, я не смог этого сделать. Все совпадало. Каким-то образом Лея воспроизвела образ старухи, который отложился в моей памяти. Курить в номерах запрещалось, поэтому пришлось выйти на улицу.
Я присел на оставленный на веранде стул и достал сигарету. Молча покрутил ее в пальцах и чиркнул спичкой. Дым приятно обжег горло, и я пожалел, что так быстро допил кофе. Сейчас он бы пришелся кстати. Стрекот цикад воскресил в моей памяти ту странную ночь на военной базе.
Все прошедшие после этого годы я не переставал думать, почему старуха сказала тогда, что я звал ее? Кем она была и чего хотела? Я затянулся и стряхнул пепел.
Впервые за многие годы мне захотелось взглянуть на оставленный старухой амулет. Я вытащил из внутреннего кармана куртки тряпичный сверток и развернул его. Браслет выглядел так, будто я нашел его только вчера — время было не властно над ним. В памяти сам собой всплыл текст сообщения, которое я писал Эстер той ночью. Повинуясь внезапному порыву, я затушил сигарету и набрал на телефоне слова, которые тогда так и не отправил.
Меня охватила уверенность, что сделай я это десять лет назад, все могло бы сложиться иначе. Легкий порыв ветра растрепал мои волосы. Я глубоко вздохнул и надел браслет на руку. Сердце билось так часто, что казалось, еще немного и взорвется. Свет фар от проехавшей под окнами машины скользнул по стенам и выхватил из темноты армейскую фотографию в простой деревянной рамке.
На лицах сослуживцев защитная краска. В руках укороченные винтовки для ведения боя в городских условиях. Сам Орен сосредоточен. Показывает пальцем куда-то в сторону покрытых зеленью гор, и смотрит на солдата с рацией за плечами. Орен кивнул. Потянулся к тумбочке, где лежали таблетки, но случайно задел стакан с водой.
Тот с шумом упал на пол и разбился. В детской тотчас заплакал ребенок. Колыбельная Майи напомнила ему детство. Слова давно забылись, но мелодия, словно одинокая бабочка под холодным лучом осеннего солнца, все еще жила в голове. На старой, рассохшейся от жары полке лежала пачка дешевых сигарет. Он закурил. Дым поднялся в небо и, превратившись на миг в дракона, растаял в подсвеченной софитами вышине. Внизу пульсировали огнями улицы большого города.
Это была Майина идея — сразу после свадьбы переехать в Тель-Авив. Орен понимал, здесь больше возможностей, но душой был привязан к северу.
Ему, выросшему среди галилейской тиши, так и не удалось привыкнуть к духоте, загазованному воздуху и вечному шуму. Он надеялся, что когда-нибудь они переберутся в горы. Может быть, в Маалот или Цфат. Туда, где зимой выпадает снег, а в синих сумерках слышны крики перелетных птиц. Громыхая на ямах, по улице проехал грузовик.
Орен затянулся и подумал о том, как в таких условиях выживают жители нижних этажей. Они опять будут звонить и просить, чтобы ты больше не приходил.
Однажды я просто пошлю их к черту! В поезде работал мощный кондиционер. Благодаря этому царящая снаружи жара казалась просто кадром из документального фильма. Мальчишка, сидящий напротив Орена, вынул из рюкзака пакет чипсов и открыл бутылку колы. Его мама, аккуратная маленькая женщина, похожая на статуэтку из сандалового дерева, прислонилась к окну и дремала. Орен подумал, что оправленные серебром опалы в кольцах его попутчицы светятся таким же сине-зеленым цветом, как набегающие на берег волны.
Через несколько минут машинист объявил остановку. Парящие над водой паруса виндсерферов скрылись из виду, а соседка Орена открыла глаза — цвета горчичного меда — и засобиралась. Она вытащила из-под сиденья сумку на колесиках и, подгоняя сына, направилась к раздвижным дверям.
Мальчишка проворно запихнул в рот остатки чипсов, а недопитую колу взял с собой.
Орен проводил их взглядом. В этот момент в вагон зашел молодой раввин в загнутой к полу шляпе и выпущенной наружу рубашке. Огненно-рыжая борода и смеющиеся голубые глаза сразу выделяли его из толпы. Проходя между рядами, он предлагал мужчинам исполнить заповедь «тфилин» и прочитать отрывок из «Шма». На вид ему было лет двадцать пять, может чуть больше.
Позвони, если вдруг захочешь поговорить. Орен взял карточку.
На ней было написано «Рахмиэль Глуховски», а внизу шрифтом поменьше указан адрес и телефон. Рахмиэль улыбнулся и двинулся дальше.
Через минуту он уже объяснял что-то группе тель-авивских студентов и наматывал тфилин самому громкому из них. За высоким каменным забором виднелась крыша большого двухэтажного дома. Орен подошел к кованым воротам и прислушался.
На лужайке царила тишина. Расставленные на террасе кресла и шезлонги пустовали. Лишь нагревшаяся на солнце ящерица лениво поглядывала на незваного гостя.
Сквозь закрытые окна не доносилось ни звука. Казалось, хозяева уехали и не показывались несколько дней. Какая-то часть Орена даже обрадовалась. Где-то внутри дома раздалась электрическая трель.
Вслед за ней заливистый собачий лай. Орен удивленно повел бровями. В последний визит собаки не было. На пороге дома показалась средних лет женщина с распущенными каштановыми волосами. Длинный, весь в катышках, шерстяной кардиган, укутывал ее словно кокон. Увидев Орена, она сузила желтые кошачьи глаза и изменилась в лице.
Не удостоив гостя ни единым словом, женщина вернулась в дом. Вслед за женщиной к дверям подошел ее муж, похожий на высушенную ветку. Такой же серый и безжизненный. Раз уж ты здесь, значит так и есть. В тени кипарисов, растущих на заднем дворе, стоял маленький деревянный стол. На его потрескавшейся поверхности выстроились ровные ряды белых фигурок-оригами.
Кого среди них только не было: люди, животные, птицы, летающие и ползающие насекомые, даже грифоны и единороги. За столом сидел мужчина с тронутыми серебром висками. Он был настолько увлечен складыванием новой фигурки, что не заметил, как Орен подошел.
Только когда ретривер подбежал к столу и громко гавкнул, тот отвлекся и поднял на гостя удивленный взгляд. Поэтому мы видимся только раз в году. В день памяти наших друзей. Орен замолчал и подумал: а что если его собеседник прав? И это не Дуду сошел с ума и потерял память, а он сам? Что, если сидящий перед ним человек это лишь оболочка, а настоящий Дуду навсегда остался там?
С теми, кто не вернулся. А после того, как его душа отлетела, в этой оболочке поселился кто-то другой. Тот, кто, действительно, никогда не был на войне. Эта мысль настолько испугала Орена, что, несмотря на жаркий день, он побледнел. По коже пробежались мурашки. С гор налетел легкий ветер и смел со стола несколько бумажных фигурок.
Ретривер проводил их взглядом и положил голову на колени Дуду. Наверное, потерял хозяев и решил остаться у нас. А может, его бросили. Кто знает? Дуду не ответил. Молча взял со стола богомола и помощью нескольких ловких движений за пару минут сделал из него журавля. Абсолютно непохожее на то, что было до.
Неизменным остается только лист бумаги, а формы меняют друг друга, как одежды. На старый Яффо тихо опустился вечер. Огненно-красное солнце закатилось за горизонт и утонуло в темных водах средиземного моря. В ультрамариновом небе взошли первые звезды. На набережной зажглись фонари.
В маленьком прибрежном ресторанчике стоял шум и гам. Свободных мест почти не осталось. Жители города, уставшие от рабочего дня, оккупировали все, даже самые неудобные столики. В открытие окна дул легкий бриз, принося с собой ощущение чистоты и чуть слышный запах водорослей.
На праздничном столе, за которым собрались родственники и друзья Майи, стояли свежие цветы. Горели свечи. Желаю, чтобы в твоем доме всегда звучал детский смех, а тучи обходили его стороной. Но если какая-нибудь все же набежит, пусть она принесет с собой лишь приятную прохладу и никогда не закрывает солнце! Надеюсь, все так и будет. Не уверен, что кому-то они будут интересны. Он ничего. Держитесь друг друга. Пусть чувства, которые вас связывают, крепнут день ото дня!
Сборник рассказов. Экспресс на Наарию. Сборник рассказов Текст. Автор: Михаил Лидогостер. Зарегистрируйтесь и читайте книгу бесплатно:. Бесплатно по подписке. Фрагмент Отложить.
Читать фрагмент Добавить в корзину. Отметить прочитанной. Текст Экспресс на Наарию. Узнать больше. Оплачивая абонемент, я принимаю условия оплаты и её автоматического продления, указанные в оферте.
Оплатить Отмена. О книге Отзывы 12 Читать онлайн. Михаил Лидогостер. Шрифт: Меньше Аа Больше Аа. Михаил Лидогостер «Экспресс на Наарию» Сборник рассказов «Молчаливые дни» Впервые я увидел ее во время службы в армии. Устав строго предписывал держать бронированные стекла будки закрытыми. Олег улыбнулся: — Затем, что сижу ниже уровня окон. Я недоверчиво поморщился: — Парни просто боевиков насмотрелись.
Олег хмыкнул и неопределенно пожал плечами. Олег скептически улыбнулся. Я почесал в затылке. Олег пожал плечами. Мне эти девайсы не нужны. Олег махнул на меня рукой. Внезапно ожившая рация прервала наш разговор.
В динамике раздался голос дежурного: — Как дела, парни? Все ок? Повисла пауза. Я подмигнул Олегу. Тот поднял большой палец вверх и озорно улыбнулся.
Ты что, новое распоряжение по базе не читал? Только мигом. Я затушил окурок и бросил его на землю. Не усни там. Какое-то гипнотическое чувство, сродни тому, когда смотришь с высоты в пропасть, овладело мной.
Старуха исчезла, будто ее и не было. Цикады снова завели свою песню. Все звуки ночи вновь ожили. Олег поставил кофе на столик у окна. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я снял браслет с забора и сунул в карман. Не понимаю, почему мы столько тянули. Это прозвучало фальшиво. Я не буду этому мешать. Кажется, мне, наконец, удалось пробить брешь в ее защите. Она повела бровью и глубоко вздохнула. С этой книгой читают:.
Мистер Уайлдер и я. Бернхард Шлинк. Гордиев узел.
Цвета расставаний. Мюриель Барбери. Час откровения. Покуда я тебя не обрету. Первая любовь, последнее помазание.
